Привлечение к доверительному сотрудничеству информаторов службы безопасности

http://agenturaru.com/library/agent/ Глава 3. Информационно-поисковая работа: привлечение к доверительному сотрудничеству информаторов службы безопасности промышленного предприятия.  1. Введение. Небольшая историческая справка. Упоминания об использования негласных методов информационно-поисковой работы уводят нас в глубь веков. Причем за примерами использования негласного аппарата долго ходить не придется, достаточно для чистоты эксперимента обратится к такому не вызывающему разночтения литературному источнику как Библия. Там например утверждается, что осаждая Иерихон, Иисус Навин, послал туда двух человек, чтобы перед предстоящим штурмом получить разведданные о состоянии сил и средств защитников города. Соглядатаи сумели незаметно проникнуть в город и найти приют в доме местной блудницы Раав. Или говоря профессиональным языком, успешно провели первый этап своей миссии, легализовались на объекте оперативного интереса, обзавелись явочной квартирой и завербовали первого члена агентурной сети. Однако дальнейшие действия разведчиков были крайне не профессиональны - своей любознательностью они привлекли к себе внимание местной контрразведки. Царь Иерихонский получив информацию о наличии на особо режимном объекте разведгруппы противника, отдал весьма справедливый и разумный приказ о ее немедленной ликвидации. Но тут в дело вмешалась содержательница “явки” Раав, которая: во-первых, направила погоню по ложному следу (выступив в роли агента-двойника), во-вторых порекомендовала лазутчикам после ухода из города отсидеться на горе, пока не возвратятся в город их преследователи. А затем обеспечила их уход за пределы охраняемой зоны, спустив по веревке через свое окно, так как ее дом располагался в городской стене. Зная цель визита своих визави, и готовясь к возможным бесчинствам войск Израилевых после захвата города, Раав потребовала за свои услуги охранной грамоты для себя и своих сородичей. Условия агента были приняты безоговорочно. Для того, чтобы отвратить от дома воинов иудейских, разведчики предложили Раав в дни осады Иерихона привязать к окну червленую веревку (на оперативном жаргоне “семафор”). (Который, если вспомнить забывчивого профессора Плейшнера может использоваться и в качестве сигнала о засветке "явки".) Переждав три дня в горах, разведгруппа ускоренным маршем форсировала реку Иордан и благополучно вернулась к Иисусу Навину с отчетом о результатах разведки. И затрубили тогда трубы Иисуса, под напором воинов рухнули стены Иерихона, и истребили евреи всех жителей города, кроме Раав и ее родичей. Так это было в давние века. Сейчас, когда повсеместно говорят о засилье криминалитета и коррупции в органах власти стоит вспомнить весьма актуальный положительный опыт использования агентурного аппарата в борьбе с коррупцией и организованной преступностью. В качестве примера проведу еще одну историческую параллель. В конце 40-вых - начале 50-тых годов XVIII века Лондон и его окрест­ности захлестнула волна преступности. Уголовный элемент, сгруппировавшись в преступные сообщества, чувствовал себя в путани­це слабоосвещенных улиц и переулков весьма вольготно. Правоохранительные органы, деморализованные постоянной невыплатой заработной платы, в значительной мере были ненадежны и коррумпированы. Генри Филдинг, к тому времени известный в качестве мирового судьи не менее, чем писатель, буквально схватился за голову, увидев, что из 80 констеблей, доставшихся ему в подчи­нение, доверять можно только шестерым. Тщательно проанализировав сложившуюся оперативную обстановку, летом 1753 года Филдинг разработал подробную про­грамму по ликвидации организованных преступных сообществ (ОПС). Не буду останавливаться на всех ее аспектах. Отмечу только одно, основной упор было решено сделать на развал ОПС изнутри с помощью разветвленной агентурной сети. Справедливости ради стоит отметить, что негласный аппарат правоохранительными органами использовался и до Филдинга. Но, во-первых, агентура задействовалась лишь в локальных расследованиях по факту преступления, об ее активном использовании в стратегических наступательных целях никто и не помышлял. Во-вторых, среди информато­ров была масса случайных людей, типа печально известного Ваньки Каина, которые вроде бы помогая правоохранительным органам, на самом деле, сводили на нет все усилия в борьбе с преступностью. Эта часть негласного аппарата только дискредитировала в глазах населения веру в торжество закона. На финансирование агентурной сети у герцога Ньюкасла было затребовано 600 фунтов стерлингов. С помощью этих средств все постоялые дворы и таверны были буквально нашпигованы осведомителями. Оперативно значимая информация потекла рекой. Пресса тех лет свиде­тельствовала: люди изумлялись неожиданному падению преступности, а криминальный мир буквально трещал по швам. Нарушать закон стало, действительно, опасно, ибо преступники не знали, от кого и что ждать. Более того, стало небезопасно помогать преступникам, так как на негласный аппарат одновременно были возложены функции борьбы с коррупцией в судебной системе и правоохранительных органах. Ныне, когда коррупция в верхних эшелонах власти не является ни для кого секретом, невольно вспоминается судьба князя Матвея Гагари­на. Этот шустрый поганец изрядно грабил государство российское, и когда был московским губернатором, и когда стал правителем Сибири. Прием пищи сей супостат осуществлял исключительно на золотых блюдах, колеса кареты крыл серебром, а лошадей своих ковал чистым золотом. Сынок мздоимца, путешествуя по Европам, также ни в чем себе не отказывал, удивляя всех непомерной тратой денег. В анналах истории не сохранилось имен тайных агентов обер-фискала Нестерова, сообщивших ему о злоупотреблениях князя. Но как бы там ни было, а в июле 1721 года Матвей Гагарин, был торжественно повешен в Санкт-Петербурге перед окнами юстиц-коллегии в присутствии государя и всех своих знатных родствен­ников. Мало кто знает, что первые сотрудники "кровавой" ВЧК напрочь отвергали возможность использования в своей деятельности негласного аппарата, поскольку данные методы работы ассоциировались у них с царскими спецслужбами (охранными отделениями и корпусом жандармов) и назывались "методом провокаций". Считалось, что спецслужба нового пролетарского государства должна строить свою работу лишь на основе "чисто идейного содействия советских элементов". Однако уже к концу первого года существования ВЧК Ф.Дзержинский и его соратники пришли к однозначному выводу, что без агентуры о какой-либо серьезной работе по пресечению деятельности подпольных белогвардейских организаций не может быть и речи. Подобное решение пришло не сразу и не вдруг. Ему прямо способствовал опыт, накопленный ВЧК в ходе разоблачения польской агентурной сети и перевербовки на идейной основе ряда офицеров польской разведки. Одним из них был Игнатий Добржинский - резидент польской разведки в Москве. Начальнику Особого отдела ВЧК Артузову удалось не только перевербовать его, но и переубедить на идейной основе, сделать кадровым сотрудником ВЧК. С его помощью был ликвидирован ряд резидентур польской разведки. Не утратили эти методы свою актуальность и сегодня. Ведь еще ни одно, так называемое “цивилизованное государ­ство с развитой демократией” не отказалось от использования негласного аппарата в интересах защиты своей безопасности. Анализ высказываний руководите­лей американских спецслужб в открытой прессе, четко показывает то, что в последние годы из всех средств разведки, используемых, прежде всего против России и государств СНГ, приоритет отдается агентурным методам. На этот счет характерна публикация в газете “Нью-Йорк таймс”. В ней, в частности, говорится: “Спутники, которые когда-то считали чудом развед­ки, как оказалось, были неспособны выявить военные намерения Саддама Хусейна или сфотографировать экономический крах советской системы... На деньги, которые стоит один не слишком дорогой разведыва­тельный спутник, ЦРУ может нанять буквально тыся­чи агентов”. Таким образом, и международная практика, если позволительно так обобщенно выразиться, не осуж­дает использование негласных средств в системе обеспечения безопасности государств. Это еще раз доказывает, что спецслужбы всего мира опираются в своей деятельности на возможности агентуры. Можно с уверенностью утверждать, что во всем мире нет прецедента, когда бы работа по обеспечению безопасности осуществлялась только гласными методами. Кстати, тут есть чему поучиться у американских органов пра­вопорядка. По сведениям печати, только на полицию Нью-Йорка работают примерно 500 негласных сотрудников. Причем отдел собственной безопасности имеет в уголовной среде своих агентов, следящих, так сказать, из вражеского тыла за чистотой рядов самих блюстителей порядка. Поскольку ведущее место в Нью-Йорке занимают преступления, связанные с наркотиками, то неудивительно, что две трети арестов наркодилеров происходят с помощью негласных сотрудников. У нас же с конца 80-х, и до недавнего времени все было с точностью до наоборот. Во времена горбачевской перестройки “демократическими” СМИ на институт негласных помощников советских спецслужб и правоохранительных органов было вылито море грязи. По авторитетной оценке автора “Записок начальника МУРа” полковника милиции Ю.Г. Федосеева за период полного отри­цания негласных методов было утрачено около трети агентурной сети. И только после трагических взрывов в Москве осенью 1999 года до многих противников “осведомительства” дошло, что получить необходимую сигнальную информацию для предотвращения теракта, можно только при наличии агентуры внутри террористической группировки. Да, ущерб “демократы” нанесли огромный, хотя обвиняя органы безопасности во всех смертных и сами были не без греха. В этой связи приведу одну характерную историю из книги Сергея Алмазова “Налоговая полиция: создать и действовать”. Не раскрывая фамилии фигурантки, Алмазов рассказывает о том, как в памятном 1991 году Председатель КГБ В.В. Крючков пригласил на неофициальную беседу одну из правозащитниц, которая громче всех кричала о необходимости раскрыть архивы Лубянки. Внимательно выслушав гневную тираду посетительницы о гнус­ности и коварстве чекистов Крючков положил на стол перед ней личное дело ее отца, чьим име­нем она начинала и заканчивала все свои выступ­ления на митингах и перед телекамерами. Положил и оставил в кабинете одну. После ознакомления с документами женщина ушла с Лубянки в состоянии прострации. После этого прошло уже много лет, но больше ни раза (по крайней мере публично) она не призывала открыть спецхраны и обнародовать все материалы по репрессированным. Причина весьма банальна: мадам своими глазами увидела и прочла агентурные сообщения своего отца на своих коллег и друзей, одиннадцать из которых пошли под расстрельные статьи. В последнее время небывалого размаха компания по выявлению агентуры бывшего КГБ достигла в Прибалтике. Но что характерно, “охотники на ведьм” не отрекают­ся вообще от использования негласных помощников. Громя агентов КГБ, они в то же время создают в национальных спецслужбах новый, “удобный” для себя агентурный аппарат. Бывает и такое, что усердия “охотников” обретают ну просто анекдотический характер. Так например бывшее Федеральное собрание Чехословакии 5 марта 1992 г. решительно потребовало запросить у правительства России списки и материалы на чехословацких граждан, сотрудничавших с КГБ СССР. Вот только что то подход весьма избирательный, следовало бы глобально запросить все спецслужбы мира о наличии в их агентурной сети чехословацких граждан. Смех смехом, а если хорошо подумать, то России сильно повезло с тем, что прораб Бакатин “в органах” к этому времени уже не числился. Ведь в нашей стране хуже дураков, могут быть только дураки с инициативой. Вообще крайне опасно, когда в роли “разоблачителей” выступают бывшие сотрудники соответствующих органов. Предать человека, с которым ты работал, совместно решая вопросы обеспечения безопасности страны, которому обе­щал хранить тайну сотрудничества, - значит разгласить государственные секреты, потерять офицерскую честь и в конце концов человеческую порядочность. Основная часть. В данной главе мы с вами попытаемся детально разобраться с задачей привлечения к доверительному сотрудничеству информаторов Службы безопасности предприятия. А для “особо секретных товарищей” еще раз отмечу: в работе спецслужб секретны не сами методы агентурной работы, они достаточно широко известны (достаточно почитать большинство детективов), секретны имена людей, изъявивших желание к сотрудничеству, а также их участие в конкретных разведывательных или контрразведывательных операциях. Как уже говорилось выше получить актуальную, достоверную и полную информацию о состоянии дел на самом хозяйствующем субъекте и в окружающей его среде невозможно без использования конфиденциальных источников информации. Информатор (лицо, снабжающее информацией Службу безопасности на условиях сохранения конфиденциальности взаимоотношений в целях обеспечения защиты его (лицо) от идентификации) является главной фигурой в работе подразделений безопасности хозяйствующих субъектов. Их приобретение и целенаправленное использование составляют основное содержание деятельности сотрудников СБ. Все остальные средства носят вспомогательный характер. Негласный аппарат Службы безопасности пополняется двумя путями: За счет людей инициативно предлагающих свои услуги. За счет тех, кого СБ находит и привлекает к сотрудничеству самостоятельно. Если в первом случае сотруднику Службы безопасности остается только обсудить условия доверительного сотрудничества, поставить задачи по сбору информации и отработать способы связи, то во втором от него требуется не только найти, изучить и проверить человека, располагающего интересующими сведе­ниями, но и убедить его необходимости сотрудничества, в некоторых случаях, вопреки его воле и желанию. База для привлечения к сотрудничеству весьма широка: идеологическая близость, корысть, компрометирующие материалы, недовольство руководством в связи с длительной задержкой продвижения по службе, ущемление национального или человеческого достоинства, зависть, желание отомстить за мнимые и настоящие обиды, авантюристические наклонности, честолюбие и тщеславие, одиночество, неспособность завести семью или круг близких друзей, наличие одержимости или хобби. Самую первую классификацию агентов по их назначению в одной из глав своей великой книги “Искусство войны” привел китайский мыслитель и стратег Сунь Азы еще в 400 году до нашей эры. С небольшими дополнениями эти категории сохранились и до наших дней. Сунь Азы отмечал пять типов агентов: туземные, внутренние, двойные, невозвратимые и живые. Термин “туземные” и “внутренние” можно рассматривать как источники непосредственно находящиеся на объекте оперативного интереса. О “двойных” агентах мы поговорим несколько ниже. “Невозвратимые” это агенты предназначенные для дезинформации противника, а названы они так потому, что противник их скорее всего ликвидирует, когда обнаружит, что их информация не соответствует действительности. В качестве примера, можно привести заброску английской разведкой перед открытием второго фронта во Франции, нескольких групп французского “Сопротивления” по проваленным гестапо конспиративным адресам с целью дезинформирования немецкого командования о месте высадке десанта. И наконец “живые” агенты, те кто пробирается в стан противника и ухитряется вернуться с собранной информацией обратно живыми. В плане дополнения классификации института доверительных помощников следует отметить и такую специализацию не указанную Сунь Дзы, как агенты влияния. Этот термин появился совсем нёдавно, в узком кругу проф­ессионалов-контрразведчиков. Сама же, обозна­чаемая этим термином, категория специфической, особо засекреченной агентуры, засылаемой друг другу правителями общин, племен, государств при­меняется тысячелетиями. В зависимости от времени и стран первоначального обитания они назывались по-разному. Но имели свои, только им присущие особенности, отличающие их от других категорий агентуры. Агенты этой категории, как правило, засылались в одиночку. Но были и ис­ключения. Например, ве­ликий полководец и муд­рый правитель древности Александр Македонский, в 328 году до н. э. овладев цветущим краем Согдианой (террито­рия современных Узбекис­тана и Таджикистана) вы­звал из Македонии и Гре­ции 100 юношей. Не во­инов, а родовых моло­дых людей, отличающихся умом и хорошим образова­нием и обязательно статных и краси­вых. Когда они прибыли, Александр Маке­донский своей властью их всех женил на девушках из местных влас­тных семей, причем сам выступал в роли свата и руководителя свадебных торжеств. Цели этой акции, провозглашалась самая гу­манная: чтобы дети двух, породнившихся на­родов никогда не воевали друг против друга. Но на самом деле, истина была весьма циничной, здесь, как и в других краях Александр Македонский на практике осуществлял свой стратегический замысел: создать властную структуру новой знати, обеспечивающей коренные интересы греко-македонской империи. Подобного группового единовременного внедре­ния агентов влияния в чу­жеземные структуры, тем более в таких масштабах и такого откровенного, древ­ность и средневековье поч­ти не ведали (иногда осу­ществлялись единые по замыслу и методам засыл­ки своих людей на перспективу в церковные иерар­хии, в княжеские роды "половецких жен" и т.п.), однако основным оставалось, стро­го индивидуальное поэтап­ное внедрение на длитель­ное время. По степени доверия и использования также можно выделить три категории информаторов, они могут относиться как ко внутреннему (контрразведывательное подразделение СБ), так и внешнему (разведывательное подразделение СБ) кругу обеспечения безопасности хозяйствующего субъекта: доверительные помощники (далее ДП) — это те, кто активно сотрудничает с СБ; доверительные контакты — лица, выполняющие отдельные задания Службы безопасности. Они дают лишь первичную, сигнальную информацию: кто-то где-то что-то краем уха услышал, краем глаза заметил и посчитал нужным сообщить СБ. В перспективе эти люди обычно являются объектами разработки для последующего привлечения их в качестве доверительных помощников; другие контакты — это те, использование кого ведется “втемную” и происходит время от времени. “В разведке нет отбросов, в разведке есть кадры” — мрачно шутил начальник германской военной разведки периода первой мировой войны полковник Вальтер Николаи. Не будем спорить с классиком, а попытаемся с помощью оперативной психологии разобраться в том, с кем нам завтра предстоит “идти в разведку” и как, используя специальные знания, можно с максимальной эффективностью выполнить поставленную руководством информационную задачу. Подбор информаторов является одним из наиболее деликатных моментов в работе Службы безопасности. Ошибка в выборе может обернуться не только личной драмой человека, изъявившего желание сотрудничать с СБ, но и провалом тщательно спланированного разведывательного или контрразведывательного мероприятия. Итак, кто же нам все-таки нужен? Сама по себе вербовочная уязвимость того или иного человека не должна являться основным критерием его вербовки. В подавляющем большинстве случаев привлечение к доверительному сотрудничеству обуславливается реальной возможностью получения объектом интересующей информации (оперативными возможностями объекта) и, кроме того, степенью надежности его как возможного партнера в силу его морально-этических качеств. Причем очень часто не стоит придавать значения высокому социальному статусу объекта, процесс поддержания контакта с ним может быть достаточно накладен в финансовом отношении, а вот успех дела далеко не гарантирован. Значительно проще разговорить “имеющий доступ” обслуживающий и технический персонал, который по своей информированности иногда не уступает и топ-менеджерам. В большинстве случаев оперативника интересует не мнение самого начальника как такового, а правильно и без искажений изложенная фактура. Для выхода на лицо, обладающее интересующей информацией, как правило используют так называемые “долгоиграющие” или многоходовые комбинации. На первом этапе к сотрудничеству привлекается наводчик, как правило не имеющий прямого доступа к интересующей информации, но имеющий постоянные (деловые, родственные, интимные и т.д. и т.п.) связи с такими людьми. С его помощью уточняется круг людей располагающих нужными сведениями, собирается необходимая фактура по каждой персоналии, а в некоторых случаях допускается посредничество информатора для знакомства оперативника с объектом или даже передача через него вербовочного предложения. В качестве примера можно привести известную “кембриджскую” пятерку, которая была завербована посредством описанной выше цепочки. После успешной вербовки членов “пятерки”, советская разведка неоднократно их использовала в качестве наводчиков на людей располагающих важной информацией и благожелательно настроенных по отношению к СССР. При проведения мероприятий по привлечению к сотрудничеству конкретного человека - первым делом необходимо исследовать его биографические данные и составить психологический портрет. Оперативная психология — не вполне наука. Это частично искусство, как и сама общая психология. Ибо все, что имеет дело с человеческим сознанием, не может претендовать на лавры строго научной дисциплины: слишком неопределенная материя. Хотя бы потому, что невозможно соблюсти важнейший критерий точной науки — повторяемость эксперимента. Сама вербовка процесс весьма сложный, и по большей части достаточно продолжительный. Бывает, что он весь - от первого знакомства до привлечения к сотрудничеству - осуществляется одним и тем же оперативником. Иногда в этом процессе участвуют несколько сотрудников СБ: один заводит знакомство, другой изучает, третий договарива­ется о сотрудничестве, четвертый работает с завербованным агентом. На первом этапе изучения кандидата или, как мы его будем называть далее, объекта вербовочной разработки (сокращенно ОВР), очень полезен сбор информации из сторонних источников, например, по месту жительства и работы (прежней работы) ОВР (зашифрованный опрос соседей и сослуживцев о его поведении, отношение к деньгам, пристрастие к алкоголю и наркотикам, возможные отклонения в психическом и сексуальном поведении). Собранная данным способом фактура хоть и представляет собой весьма распространенную форму получения первичной информации об объекте, в прямую используется очень редко. Составленный таким образом психологический портрет может показаться достаточно полным, но полностью быть в этом уверенным нельзя, не учитывая возможного сознательного искажения ОВР информации о себе. В разведке и контрразведке поспешные действия — непозволительная роскошь, часто заканчивающаяся звездочкой на очередном обелиске. Чтобы правильно оценить поведение объекта, необходимо выяснить — какими побуждениями и какой информацией, полученной предварительно, он руководствуется в своих поступках. Для этого можно предложить следующую методику дальнейшей разработки объекта: установление и углубление непосредственного личного контакта с ОВР, по заранее разработанному плану организуется “случайное” знакомство, в про­цессе которого продолжается изучение объекта, производится его идеологическая обработка и зондаж в интересующем направлении, то есть определя­ется, что может быть исполь­зовано в качестве основы вербовки; оценка перспективности привлечения ОВР к сотрудничеству, в положи­тельном случае - вербовочное предложение, основанное, на особенностях психики объекта. Как фактор давления в необходимом случае можно использовать угрозу компрометации. завершение контакта (в случае, если по каким-то причинам ОВР окажется непригоден для дальнейшего использования). 1. Установление и углубление непосредственного личного контакта с объектом. Его тестирование На данном этапе необходимо установить личный контакт с объектом разработки, что позволит лучше почувствовать ОВР в процессе общения, организовать более глубокое изучение его как личности, проверить на объективность информацию по вопросам, ответы на которые уже хорошо изве­стны. За тысячелетнюю историю разведки разработано не мало разнообразных способов получения интересующей информации. От самых примитивных, когда вопрос задается, что называется в лоб, не заботясь о легендировании направления оперативного интереса и о соблюдении элементарной этики, до самых изощренных, когда ваш визави даже не догадывается, что является участником разведывательного процесса, а каждое сказанное им слово — не просто вибрация воздуха, а очень важная разведывательная информация. В последнем случае большой практический интерес представляют проективные методики исследования личности объекта. Смысл их состоит в том, чтобы “ненавязчиво” побудить ОР к тому, чтобы он, обсуждая, с его точки зрения, безопасные темы, высказал бы свое личное отношение к смоделированной ситуации. В большинстве случаев “Я” объекта невольно проецируется на предмет и форму его рассказа и, рассказывая об отвлеченных вещах, человек неизбежно привносит в рассказ информацию о себе самом. В целях выявления ответов, не соответствующих действительности, задаются специально подготовленные вопросы, по ответам на которые можно судить о степени искренности отвечающего. Алгоритм исследования ОВР с помощью проективных методик очень прост: в результате оперативного управления беседой заострить внимание исследуемого на какой-нибудь отвлеченной теме; применив стимулирующую коммуникацию, внимательно его выслушать; и, наконец, расшифровать полученную информацию, тщательно проанализировав услышанное. Так например, в беседах о состоянии здоровья можно выяснить подробности биографии, сильные и слабые стороны характера объекта, его политические симпатии, круг общения, связи в окружении, перспективы продвижения по службе и т.д. и т.п. Сильной стороной этой методики является ее комплексный подход, т.е. семантический анализ полученных данных сопровождается сопоставлением информации, полученной путем визуального контроля внешних проявлений эмоциональных переживаний объекта. Именно поведенческие ситуации, незначительные жесты, отдельные случайные реплики ОВР, соответствующим образом обработанные и сопоставленные, помогают обрести необходимую транскрипцию сказанного и составить целостную картину. “Не слушай, что говорят, смотри, что делают”, — говорили древние, и были правы. Вся совокупность мелочей, наблюдаемых в обычной обстановке, должна быть обобщена, для того, чтобы дополнить собой психологический портрет кандидата по тем же параметрам, что и собранная ранее информация из сторонних источников: отношение к деньгам и материальной выгоде, к женщинам и алкоголю, к хорошей кухне и путешествиям, болтливость или сдержанность, суетливость или скромность, быстрота или замедленность рефлексов, импульсивность или хладнокровие, подозрительность или доверчивость, проницательность или поверхностность. Так например, во времена “железного занавеса” для ЦРУ в качестве вербовочной базы наибольший ин­терес, представляли лица из стран Восточной Европы в возрасте от 35 до 45 лет, когда человек вне зависимости от того, хочет он того или нет, производит психологическую пере­оценку достигнутого им в жизни. Как раз на этом этапе жизненного цикла чувство неудовлетворенности работой и семейным положени­ем достигает своего апогея. В этой связи оперативникам американской разведки для более плотного изучения рекомендовались лица, которые в силу тех или иных причин не могут сработаться с начальством, не находят взаимопони­мания с коллегами по работе и считают себя недооцененными и лишенными перспектив на дальней­шее. Все это могло побудить этих персонажей заняться поиском каких-то необычных путей самореализации, в том числе и в форме сотрудничества с иностранной разведкой. Особое внимание инструкция ЦРУ по вербовке граждан из стран соцлагеря обращала на работу с тщеславными, самонаде­янными людьми, считающими себя личностями исключительными, нетерпимо относящихся к обычным жизненным трудностям и присваивающих себе право получить от жизни гораздо больше, что они заслу­жили. Наиболее характерными психологическими особен­ностями таких людей являются самовлюбленность и эгоцентризм. Индивидуу­мы, обладающие этими качествами, однозначно считают, что им уготована особая роль в жизни. Они жаждут успеха и признания. При этом не может не заслуживать внимания и присущее многим из них желание отомстить конкретным персоналиям или хозяйствующим субъектам, которые, по их мнению, встали препятстви­ем на пути удовлетворения их устремлений. В плане вербовочной уязвимости большого внимания заслужи­вают лица “с двойным дном” или как говорят с “раздвоенной либеральностью”. Важным показателем которого является проявление двуличия в семейных отно­шениях. А теперь рассмотрим дополнительные возможности по составлению психологического портрета ОВР. Достаточно информативным является посещение рабочего места ОВР, и если это удастся сделать места его проживания. Общеизвестно, что человек пытается выстраивать окружающую его среду по своему вкуса. Вот эти предпочтения и надо отдиагностировать. Весьма интересно применение методик швейцарского психолога Макса Люшера. Создавая свой тест, Люшер исходил из следующих соображений: восприятие цвета у человека сформировалось в результате образа жизни и взаимодействия с окружающей средой на протяжении длительного периода исторического развития. Так, например, темно-синий цвет ассоциируется с ночным покоем, а желтый — с солнечным днем и его заботами, красный напоминает о крови, пламени, ситуациях, требующих полной мобилизации. Любое проявление жизнедеятельности всегда сопровождается тем или иным эмоциональным состоянием. Поэтому и отношение к цвету эмоционально. Люшер считал, что его тест универсален и одинаково хорошо работает в различных странах. На самом деле это не так, существует так называемая национально-культурная специфика. Но, тем не менее, во многих случаях тест можно использовать, как довольно эффективное диагностическое средство. Для оперативника, по роду своей деятельности постоянно нацеленного на контакты с людьми, важно помнить, что человек, в зависимости от своего эмоционального состояния, расположен к одним цветам и равнодушен к другим. Очень интересно рассмотреть цветовую палитру одежды ОВР, особенно если объект — женщина. Например, преобладание зеленого цвета тест Люшера трактует, как “деятельность направлена на достижение успеха, приобретение независимости от обстоятельств. Действия целенаправленные, инициативные, направленные на преодоление преград”. Или, например, сочетание желтого с черным — “весьма негативное состояние, отчаяние, суицидальные мысли”. К сожалению, объем данной главы не дает возможности детально рассмотреть эту методику, поэтому желающим более детально познакомиться с тестом Люшера, я рекомендую обратиться к первоисточнику (в последнее время было издано достаточно большое количество литературы по данному вопросу). Так же очень интересной методикой исследования личности ОВР может стать анализ его рисунков.Ни для кого не секрет, что очень часто человек беседуя с коллегой, или разговаривая по телефону сам того не осознавая что-то рисует. Анализ рисунков уже давно входит в инструментарий психиаторов, позволяя определять не только интеллектуальные особенности, уровень умственного развития, но и характерные черты подсознания. Клинический опыт, который собирается годами, позволяет психиаторам ставить точный диагноз. В отдельных особо важных случаях есть смысл в привлечении для тестирования экспертов этого профиля. Этот этап выполняет функцию фильтра грубой очистки: те, кто по каким то причинам не подходит отсеиваются, а остальные зачисляются в резерв для дальнейшей проверки. 2. Оценка перспективности привлечения объекта вербовочной разработки к сотрудничеству На первый взгляд, кажется, что не так уж трудно составить характери­стику на человека, который говорит больше, чем нужно. Однако не следует забывать, что объект может выдавать себя совсем не за того, кем он является на самом деле. Выявленная попытка ввести в заблуждение может означать очень неприятные для оперативника вещи: от дальновидности и опыта ОВР до подставы агента-двойника и попытки втянуть вас в чужую оперативную игру. Основной упор при подборе объекта следует сделать на уравновешенных людей, не стремящихся к дешевой популярности и не бравирующих своими связями со Службой безопасности. Это должен быть рассудительный, выдержанный и строго организованный человек, владеющий логикой убеждения, обладающий высоким уровнем оптимизма, устойчивостью настроения и умением ждать. ОВР также должен отлично ориентироваться в окружающей обстановке и располагать широкими связями в самых разнообразных слоях общества. Определяющими характеристиками профессиональной непригодно­сти объекта к использованию являются следующие: богатое воображение, склонность придумывать события, несоответствующие действительности, или давать собственное толкование сложившейся оперативной обстановке. Но все это конечно в идеале. И у многих специалистов, данное описание сотрудника негласного аппарата, скорее всего вызовет лишь ироническую усмешку. Да, к глубокому сожалению, идеальные информаторы, полностью соответствующие описанному выше эталону встречаются (как это ни прискорбно!) крайне редко. Поэтому в повседневной агентурной работе надо четко осознавать, что все привлекаемые к доверительному сотрудничеству источники - прежде всего живые люди со всеми своими достоинствами и недостатками, и, соглашаясь на со­трудничество со Службой безопасности предприятия, они в большинстве своем руководствуются далеко не самыми благородными побуждениями. Оперативнику частенько приходится контактировать не только с добропорядочными и законопослушными гражданами, волею судьбы получивших доступ к интересующей Службу безопасности информации. Существует особая категория источников, имеющих откровенно криминальное прошлое и (как ни горько это признавать) настоящее. Информация, поступающая от них, особо ценна тем, что идет непосредственно из преступной среды, от соуча­стника совершенного преступления или очевидца. Да, общаться с подобными типажами порой бывает достаточно трудно и противно, но таковы законы жанра. Агентурная работа с представителями этой категории - бесконечная шахматная партия со свои дебютом - вербовкой, многоходовыми оперативными комбинациями, победами и рокировка­ми, заканчивающаяся частенько весьма закономерным эндшпилем - переходом самого информатора в разряд фигурантов уголовного дела, его смертью при загадочных обстоятельствах или не прикрытой враждой к бывшему куратору. Кстати, откровенный цинизм и “пофигизм” характерен не только для представителей криминальной среды. Ни для кого не секрет, что моральные устои российского общества основательно подорваны годами, так называемых “демократических реформ”. И сегодня в реальной жизни многими движут, как правило, довольно низменные побуждения. А поэтому, достаточно часто приходится работать с контингентом из числа людей ущербных, закомплексованных, одержимых страстями или наделенных какими-то пороками, страдающих непомер­ным самомнением и, как им кажется, не понятыми своим окружением, недополучивших причитаюшихся им благ и почестей за свои реальные или мнимые заслуги, корыстолюбивых и бес­принципных, превыше всего ставящих личную выгоду и соб­ственное благополучие, злобных и мстительных, не умеющих прощать нанесенные им обиды. Естественно, все перечисленные качества сосредотачива­ются не в одном человеке, хотя случается, что и в одном их набирается столько, что остается только удивляться, как его еще земля носит и почему его до сих пор не раскусили те, кто по своей близорукости доверил ему свои коммерческие секреты. 3. Проведение вербовочной беседы В работе по привлечению к доверительному сотрудничеству всегда имеется риск неудачи, так как нет абсолютно одинаковых людей с тождественной до мелочей реакцией на происходя­щее. Однако некие общие правила имеются. Оперативник по роду своей деятельности нацеленный на постоянные контакты с людьми должен понимать, что объект разработки формирует свое впечатление о нем в первую очередь по выражению его лица. Ни что так не расслабляет лицо, как доброжелательная улыбка, наблюдая которую объект потенциально воспринимает вас в положительном свете. Физиономии, на которых написаны высо­комерие и презрение всегда отталкивают, а как говорят китайцы “человеку со злым лицом нельзя открывать собственную лавку”, и работать в разведке тихо и скромно добавим мы. При работе с женским контингентом личное обаяние (эмпатия) особенно необходима: если по какой-то причине Вы не понравились объекту, то делайте, что хотите, все бесполезно, работать она с Вами не будет. Принуждением здесь добиться чего-то беспо­лезно. Практика показывает, что только доверие мо­жет наладить двустороннюю связь. Только досконально изучив конкрет­ного человека, можно подобрать к нему ключи. А для этого надо осторожно снять с него маску, которую он носит, чтобы произвести приятное впечатление на окружающих. В любом случае действовать необходимо очень деликатно, ненавязчиво, не лезть, что называется, в душу с расспросами, искать общие точки соприкосновения и общие интересы, внимательно присматриваться к объекту разработки, выявлять его жизненные ценности и приоритеты, а, главное, слабые и уязвимые места, применяя которые, можно его эффективно использовать. Если как поется в детской песенке “дружба начинается с улыбки”, то вербовка - с первого прямого взгляда друг другу в глаза. Если Вы оказались психологически слабее своего визави и не выдержали первый тяжелый взгляд своего собеседника - то лучше сразу расстаньтесь с надеждой на его вербовку. Стоит только однажды показать зависящему от вас человеку свою слабость, после этого ведущее положение уже ни чем не восстановишь. Сначала немного теории. В агентурной работе различают две категории сотрудников: вербовщики и агентуристы. Вербовщик должен обладать многими качествами: хорошо разбираться в людях, быть тонким психологом, коммуника­бельным и обаятельным человеком, способным быстро адап­тироваться к людям и располагать их к себе, у него должна быть хорошая реакция, умение мгновенно переключать свое внимание, чутко улавливать перемену в настроении собесед­ника и в зависимости от этого вносить коррективы в тактику беседы и свое поведение. Аналогичные качества необходимы и агентуристу — тому, кто непосредственно работает с агентом, но вербовщик помимо этого должен обладать значительно большим волевым потенциалом, в его характере должна быть определенная “агрес­сивность”, проявляющаяся в умении воздействовать на эмо­ционально-волевую сферу другого человека, или, говоря про­стым языком, в способности в необходимом случае подавить волю объекта и заставить принять его нужное решение. Ну а теперь давайте перейдем непосредственно к практическому курсу вербовки. Привлечение к доверительному сотрудничеству - дело тонкое, тут одним напором и силой голосовых связок не возьмешь. И давить на объект с на­чальственными нотками в голосе и откровенно плевать в душу, наверное не стоит, даже если объект этого заслуживает. Никогда не форсируйте события, очень часто в вербовочной разработке периоды активности, когда одно дей­ствие следует за другим и решения приходится принимать мгновенно, сме­няются продолжительными периодами выжидания. Помните хороший вербовщик очень похож на рыбака, а рыбалка удел терпеливых. Большое значение в агентурной работе имеет правильный выбор момента для обращения к эмоциональной сфере объекта. Ведь когда говорят эмоции, рассудок обычно отдыхает. В качестве подтверждения этого постулата можно привести историю вербовки подполковника, (в дальнейшем генерал-лейтенанта) ГРУ Дмитрия Полякова. В 1961 году, когда Поляков начал работать в нью-йоркской резидентуре ГРУ, в США сви­репствовала эпидемия гриппа. Его младший ребенок простудился, получил осложнение на сердце, и спасти его могла только срочная операция. Поляков попросил руководство резидентуры оказать материальную помощь, чтобы ­оперировать сына в нью-йоркской клинике, но получил отказ, и младенец умер. Этим не преминули воспользоваться вербовщики ФБР. Буквально на следующий день после смерти ре­бенка они сделали озверевшему от несправедливости судьбы и своего начальства разведчику предложение о сотрудничестве. Поляков принял его безоговорочно. Вообще работа в таком стиле это фирменный конек ЦРУ. Так например, после августовских событий 1991 года, когда многие, теперь уже бывшие советские граждане находились с состоянии сильной прострации американские спецслужбы совместно со своими союзниками провели массовые вербовочные подходы с сотрудникам КГБ и ГРУ, работавшим под дипломатическим прикрытием. И как ни горько это признавать, имели значительные успехи. А теперь давайте поговорим о том как звучит и как проводится вершина мероприятия по привлечению к доверительному сотрудничеству - вербовочная беседа. В искусстве вербовки большое значение имеет ораторское искусство, помноженное на знание психологии. Здесь, как в любви - насильно мил не будешь. Реализуя свои коммуникативные спо­собности, вербовщик должен быть тонким мастером ведения диалога, опытным полемистом и блестящим оратором, для которого характерно стремление к достижению тесного взаимодействия с объектом разработки. Очень важным в вербовочной беседе является так называе­мый эффект доступности. Обычно его рассматривают в трех аспектах: техничес­ком, эмоциональном и смысловом. Технический аспект. Включает в себя устранение неверной постановки ударений, “слов-паразитов”, неграмотных оборотов, нечеткости произношения, а так же необычной манеры говорить. Эмоциональный аспект. В формулируемые фразы необходимо включать больше активных глаголов и меньше прилагательных и пассивных существительных. В них возника­ет потребность только в том случае, когда необходимо подчеркнуть какие-либо особые свойства. Речь должна быть в достаточной мере экспрессивной (эмоционально-напря­женной) — не следует стоять неподвижно, полезно использовать жестикуляцию. То же относится и к живой мимике, застывшее лицо не внушает доверия и оставляет впечатление напряженности. Смысловой аспект. При построении фразы сле­дует учитывать, что наилучшим образом воспринимается фраза, состоящая не более чем из 10-13 слов, хорошо - из 14-18 слов, удов­летворительно - из 19-25. Фразы состоящие из более чем из 25 слов воспринимаются с трудом, а насчитывающие более 30, практически не воспринимается. В связи с этим предпочтение следует отдавать коротким предложениям. Слова долж­ны вплетаться в речь легко, а не с трудом разыскиваться в закоулках памяти. Поэтому для формирова­ния навыка выбора правильного слова и эффективности воздействия рекомендуется хотя бы изредка брать в руки словарь синонимов. Основные моменты проведения вербовочной беседы. В процессе вербовочной беседы вербовщик должен установить с объектом тесный психологический контакт. Во время беседы оперативник обязательно должен контролировать реакцию объекта по внешним проявлениям (мимика, жесты и др.), по степени восприятия им выдвигаемых тезисов (активное, пас­сивное), поддерживая таким образом постоянную обратную связь с объектом. Факторами проявления невербальной коммуникации являются поза, мимика, жесты, микродвижения конечностей (особенно рук), изменения тембра голоса, цвет кожных покровов и др. В диалоге с объектом очень важно, использовать наблюдения за невербальными проявлениями, поддерживать так называемую “обратную связь”, т. е. контролиро­вать наличие или отсутствие контакта, наличие “эмоционального резонанса” как результата своей реплики, произнесенного тезиса и т. д. Это необходимо, в первую очередь, для контроля за состоянием объекта вербовочной разработки и в необходимых случаях — для коррекции своего поведения. Держаться при проведении мероприятия нужно уверенно, демонстрируя твердую убежден­ность в своих словах. Взгляд должен быть направлен в сторону объекта. При откровенном вызове ни в коем случае нельзя избегать взгляда объекта вам в глаза, в зрительной дуэли он первый должен опустить глаза. Но постоянно смотреть в одну точку тоже не рекомендуется. Свою речь лучше всего начинать с краткого обращения к объекту, после которого должна последовать секундная (а в случае необходимости и более длительная) пауза. Пауза является особым риторическим приемом с помощью которого фразы отделяются друг от друга. Но применять ее следует только в том случае, если у вас есть уверенность в том, что вы полностью владеете вниманием объекта. Именно в этом случае пауза бывает наиболее полезна для самостоятельного осмысления объектом полученной ин­формации. По мнению психологов, интонирование и паузы способствуют приращиванию информации до 10—15%, что вытекает из особенностей восприятия. Следите за четкостью своей речи, не говорите слишком быстро и ни в коем случае не монотонно. С первых же слов внимательно наблюдайте за реак­цией объекта. Эмоциональный компонент вашей речи должен рассматривается с точки зрения расслабле­ния и снятия у объекта эмоционального напряжения. Достигается это, например, с помощью уместной шутки или не слишком заумного анекдота. При кульминации беседы в момент вербовочного предложения необ­ходимо говорить убежденно, уверенно, с подчеркива­нием каждого слова. И наконец последнее, ни под каким видом не подавайте повод объекту заподозрить, что Ваша речь дается вам с трудом, что вы устали или в какие-то моменты чувствуете себя неуверенно. Кстати, работая с объектом рассчитывайте свои силы, как эмоциональные, так и физические. В свое время при попытке завербовать советских разведчиков (особенно это было характерно для сотрудников ГРУ) не мало ЦРУшников получило по голове первым же попавшимся предметом. Ну а что же делать если объект разработки, с которым оперативник стремится установить доверительные отношения, не хочет помогать ему в силу того, что видит в нем представителя конкретного хозяйствующему субъекта о котором у объекта, в силу каких-то эмоциональных моментов, весьма нелестное мнение? В данном случае можно порекомендовать попытаться осуществить вербовочный подход к объекту от имени другой организации, не вызывающей у объекта морально-этического отторжения. На оперативном жаргоне подобные мероприятия называются вербовка “под чужим флагом”. Под этим “флагом” может подразумеваться какая-то реаль­но существующая или фиктивная организация, нуждающаяся в имеющейся у объекта информации. Главное, чтобы ее цели и задачи соответствовали взглядам и настроениям объекта разработки. Но это еще не все. Иногда Службе безопасности предприятия бывает необходимо иметь “своего игрока” в дружественной фирме. В этом случае также действовать нужно с предельной осторожностью. Ведь будет крайне неудобно - и это весьма отрицательно скажется на деловых отношениях, - если приобретенный в партнерской фирме источник провалится и укажет на своих реальных хозяев. Главным приоритетом такой операции должно стать сокрытие истинных заказчиков информации, оптимальный ва­риант заключается в том, что информатор должен верить, что он работает на конкурентов, иначе скандала не миновать. В этом случае также должна использоваться заранее разработанная легенда о выходе и работе с объектом абсолютно сторонней структуры, ни как не связанной с вами. НЕ СТОИТ ЗАБЫВАТЬ, что использование в целях прикрытия “флага” государственных спецслужб и правоохранительных органов чревато уголовной ответственностью. В качестве классического примера вербовки “под чужим флагом” можно привести агентурное проникновение ПГУ КГБ СССР в Федеральную разведывательную службу (БНД) Федеративной республики Германия. Эта давняя история весьма детально описана в литературе. Поэтому я ограничусь лишь ее кратким изложением. Прямой вербовочный поход к сотруднику БНД не сулил ни чего хорошего. Поэтому МГБ ГДР и КГБ СССР начали многоходовую операцию “Скорпион”. Тщательно изучив обстановку в самой ФРГ и деятельность неонацистских группировок в Латинской Америке, для “чужого флага” было решено использовать широко распространенные среди сотрудников немецкой разведки неонацистские настроения. Для этого в Латинской Америке была создана фиктивная организация “Uberlebenstager”. После того как слухи о ее существовании докатились до Европы, один из ее представителей появился в ФРГ якобы с целью консолидации носителей идей нацизма, переживших трагедию поражения во Второй мировой войне. Через некоторое время европейский филиал организации уже жил полнокровной жизнью, ему верили в ФРГ и даже оказывали различную помощь. ...В 1970 году секретарша из БНД 30-летняя Хайдрун Хофер познакомилась с красавцем-мужчиной. Он представился как Ханс Пушке: родился в Кенигсберге, после войны жил в Южной Америке, где вступил в тайный союз немцев-эмигрантов - борцов за единую “великую Германию”, независимую от США. Хайдрун, дочь капитана вермахта, согласилась ему помогать, снабжая через него “истинных арийцев” секретной информацией из БНД. Через нее были получены характеристики и психологические портреты нескольких сотрудников БНД. После подбора подходящего кандидата с ним якобы “случайно” познакомился “нелегал” КГБ, работавший под псевдонимом “Вальтер”. Действуя от имени “Uberlebenstager”, в феврале 1972 года “Вальтер” свел своего молодого друга с руководителем организации “бароном фон Хоэнштайном”, роль которого сыграл Юрий Дроздов (в дальнейшем генерал-майор и начальник Управления “С” (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР). Именно Дроздов и завершил оперативную комбинацию, приняв у новобращенного члена присягу и заверения в желании оказать любую помощь в священной борьбе с коммунизмом. Этот агент под номером “Д-104” активно сотрудничал с “организацией”около 5 лет и был “законсервирован” после того как, в конце 1976 года полиция арестовала Хофер по наводке перебежчика из ГДР. А в 1990 году в Москву на постоянное место жительства прибыл бывший начальник контрразведки БНД Ганс Иоахим Тидге, перешедший из ФРГ в ГДР еще в 1985 году. Работа с доверительным помощником. Можно ли полностью полагаться на информацию исходящую от доверительного помощника? Однозначно - не стоит, так как всегда существует опасность получения “дезы”. Помимо этого очень часто достоверность сообщений ДП нивелируется субъективно сложившимся уровнем доверия между ним и курирующим его сотрудником Службы безопасности. Поэтому необходимо отделять мнение самого источника по данному вопросу от имеющихся у него фактов, чтобы авторитет источника не подменял собой его реальные оперативные возможности. К тому же, источник не имеющий специальной подготовки может стать жертвой целенаправленной дезинформации противника. В практике работы разведки и контрразведки для минимизации субъективности в оценке полученной оперативной информации практикуется ее двойная оценка: оценивается сама полученная информация и источник ее получения. Так, например, если пациент психиатрической клиники рассказывает о своем очередном полете на Луну, понятно, что адекватность источника сомнительна, а сама информация не выдерживает никакой критики. Впрочем, в практике бывают случаи, когда достоверная информация поступает из ненадежного источника, и наоборот. В практике разведывательной и контрразведывательной деятельности имеют место факты подставы оппонентами ложного источника через тщательно смоделированный на него “компромат”. На оперативном жаргоне лицо, которое преднамеренно или непреднамеренно ведет тайную деятельность для двух и более спецслужб, передавая одной службе информацию о другой или о двух службах третьей именуется “агентом-двойником”. Во-первых, при использовании оппонентами “двойника”, идет “засветка” направления вашего развединтереса в отношении различных объектов и субъектов. Во-вторых, передав несколько относительно достоверных сообщений, такой источник начинает гнать откровенную “дезу”, которую использующая его сторона обычно заглатывает “за чистое”. За доверительным помощником должен осуществляться постоянный контроль иначе возможно все, что только возможно. В качестве примера приведу случай описанный в книге А.Киселева "Секретная миссия на ближнем востоке". Один из членов курдской общины в СССР, некто "Халед" долгое время состоял в агентурной сети КГБ Узбекской ССР, отличался дисциплинированностью и неоднократно поощрялся за предоставляемую информацию. Однако с появлением возможности возвращения в Ирак стал уклоняться от сотрудничества и даже организовал наблюдение за явочной квартирой, где ранее с ним проводились конспиративные встречи. Так ему удалось расшифровать одного из агентов КГБ в курдской диаспоре. В качестве еще одного примера негативных последствий утраты контроля над агентом, можно привести дела Александра Огородника и Михаила Казачкова. Оба они в свое время были агентами Второго главного управления КГБ СССР, оба стали "двойниками" и сотрудничали с ЦРУ. Но если история первого достаточно известна, то о втором стоит рассказать более подробно. Михаил Петрович Казачков был весьма неординарной личностью - молодой ученый, работавший в Физико-техническом институте им. Иоффе. Из приличной семьи, родители - кандидаты наук. Отец, Петр Петрович, работал реставратором в Русском музее, мать, Дора Аркадьевна, — преподавателем. В поле зрения органов госбезопасности Казачков попал благодаря потому, что имел обширные контакты с американцами, как с туристами, так и с приезжавшими на несколько месяцев студентами-стажерами. Причем среди его знакомых были как агенты, так и кадровые сотрудники американских спецслужб. Ну а как известно, в застойные времена общаться с иностранцами сотрудник секретного института мог только в том случае, если в он поте лица помогал доблестным компетентным органам их незримой битве с иностранными засланцами. Этим делом "не за страх, а за совесть" и занимался Михаил Петрович, находясь на связи у одного из сотрудников Управления КГБ по Ленинградской области. До сих пор в архиве питерского УФСБ хранится не одна сотня его боевых донесений. Правда имел он с этого и немалую выгоду для себя лично, используя "дружбу" с органами как "крышу" при перепродаже "за бугор" предметов искусства, в основном различных дореволюционных изданий. Поначалу абсолютно обо всем, что ему становилось известно Казачков тут же информировал родную "контору". На его счету были и провалы агентуры ЦРУ, и даже более серьезные мероприятия. Схема была весьма проста - после сделки с Казачковым американцу на хвост садилась комитетовская "семерка" (наружное наблюдение), а затем "бизнесмена"-иностранца "тепленьким" брали на границе за контрабанду. Там суровые парни в штатском предлагали ему простую альтернативу: "или десять лет в солнечном Магадане за вывоз национального достояния СССР, или вступление в доблестные ряды борцов с международным империализмом" Естественно, что поначалу Казачкова проверяли и перепроверяли, но работал он на совесть и тогда у курирующего его офицера наступила самоуспокоенность. А тем временем сотрудник ленинградской резидентуры ЦРУ Дэнни Мак Артур Лофтин, работавший "под крышей" вице-консула США приступил к активной разработке Казачкова. Да так, что тот "поплыл" и стал агентом-двойником. Через некоторое время Михаил Петрович вторично привлек к себе внимание органов, но уже тем, что стал чересчур активно пытаться получить доступ к секретным сведениям, к которым не имел ни какого отношения, для чего попытался завербовать своего коллегу… То есть Казачков, прикрываясь славным именем агента органов госбезопасности стал откровенно работать на представителей "главного противника". Причем он не только сливал секретную информацию о институте, где работал, но и сдал американцам практически всех сотрудников 2-го (контрразведывательного) отдела Ленинградского управления КГБ. Причем достаточно квалифицированно (сказалась хорошая школа и богатый опыт предыдущей работы) - если не знал фамилию, имя, отчество, то давал приметы и служебное положение. После оперативной проверки всех этих фактов руководством УКГБ было принято решение прекратить шпионскую деятельность Казачкова и взять его с поличным. Взяли "двойника" осенью 1975 при конспиративной встрече на улице с уже упоминавшимся американским разведчиком Д.Лофтиным. На суде Казачков получил на полную катушку по 59-ой статье пункт 1-Б - "измена Родине в форме шпионажа". Довольна интересна его дальнейшая судьба. В лагере он стал активно "косить" под диссидента, заявляя, что эти изверги и "бериевские выкормыши", расправились с несчастным человеком, который имел неосторожность встречаться с западными студентами для того, чтобы просвещать их о преимуществах социалистического строя... Вывод из вышесказанного по-моему достаточно ясен - для обеспечения безопасности проводимых оперативных мероприятий и конспирации действующего оперативного состава, необходимо чтобы доверительный помощник как можно меньше знал о планах и смысле проводимых СБ операций. Наиболее оптимальным является вариант, когда доверительному помощнику не сообщается о действительной цели получения информации. При невозможности полного сокрытия информации о планируемой акции, в которой участвует ДП, возможно легендирование его участия (т.е. сообщение правдоподобной, но не соответствующей действительности информации о цели и задачах данного мероприятия). Возможна также выдача нескольких заданий, среди которых имеется одно, действительно необходимое, а остальные — совершенно бесполезны для дела. В этом случае исполнитель не может из ряда однотипных задач выделить приоритетную и, соответственно, не знает, что же в действительности интересует Службу безопасности. 4. Расставание Если разработка объекта становится, по мнению сотрудника СБ, бесперспективна, дальнейшие контакты с ним должны быть прекращены. Это может произойти при различных обстоятельствах: профессиональная непригодность объекта, объект является “двойником”, но возможности по его использованию в контригре ограничены и, наконец, при консервации контакта для возможного дальнейшего использования. Методика привлечения к сотрудничеству многообразна, и не стоит увлекаться, приобретая информаторов только за деньги или шантажируя их собранным "компроматом". Ну а если уж Вы не придумали ничего лучшего, то очень важно помнить, что человек с сильной нервной системой, которого "сломали" на "компромате", как жертва насилия, будет подсознательно жаждать реванша и что вполне возможно, однажды попытается его взять. Человек со слабой нервной системой может выдать на такой "жесткий" вербовочный подход неадекватную реакцию. Если обратиться к опыту Комитета госбезопасности СССР, то непредвзятый анализ показывает, что подавляющее большинство его негласных сотрудников работало по идейным соображениям. Вторую по значимости группу, держали на компромате. И только са­мый мизер — составляли те, кто откровенно требовал за свою работу денег (они, кстати, были самыми ненадежными партнерами). Однако, идеализировать “идейные” источники также не стоит. Доверительный помощник, который работает только из идеологических соображений, может под влиянием каких-нибудь психологических факторов изме­нить принятое решение о сотрудничестве. Считая себя добровольцем, он полагает, что в любой момент может от него отказаться. Кстати говоря “идейные” мотивы для сотрудничества могут быть самыми разнообразными и иногда сводятся к природной склонности человека к болтливости, интригам или доносительству. Одним из побудительных мотивов к доверительному сотрудничеству может стать месть. Если обратиться к истории, то многие арабы сотрудничали с израильской разведкой “Моссад” совсем не ради денег, а ради того, что хотели разделаться со своими соседями, которые их обманули или обидели. В нашей стране в эпоху повального “кидалова” и тотального обмана это направление также имеет большие перспективы. В качестве подтверждения, можно привести откровения одного из старших офицеров налоговой полиции о том, что чаще всего российских бизнесменов “сдают” обманутые жены и брошенные любовницы. В то же время ДП, работающий исключительно за материальной основе чувствует себя обязанным передавать информацию в обмен на то, что ему платят, к тому же он прекрасно понимает, что за этим всегда маячит угроза шантажа. Оперативник всегда может оказать нажим на источник, демонстрируя ему документаль­ные доказательства его финансового интереса. Обсуждая подобные проблемы, большинство экспертов в области разведки и контрразведки склонны высказывать мнение о необходимости комплексного подхода в работе с источниками конфиденциальной информации: плохо если агент работает только за деньги, но и бескорыстие агента тоже должно иметь свои пределы. В качестве классического примера закрепления доверительных отношений вербовщика с агентом, работающим из идеологических побуждений можно рассмотреть вербовку гражданского аналитика военно-морской разведки США Джонатана Полларда израильской спецслужбой “Лакам”. Не смотря на то, что израильтяне были абсолютно уверены в патриотических (сионистских) побуждениях своего агента, куратор убедил Полларда принять скромный презент в виде кольца с бриллиантом и 10 тысяч долларов наличными на карманные расходы. Если провести детальный анализ причин толкнувших Полларда в объятия израильской разведки, то можно с уверенностью утверждать, что это было сочетание его си­онистских взглядов, склонности к авантюризму и преодоление комплекса неполноценности (осознание собственной значимости). Во-первых, Полларду для утоления своих авантюрных наклонностей хотелось новых неизведанных острых ощущений. Во-вторых, как человек, фанатично предан­ный сионистской идее, Поллард получал большое моральное удовлетворение от сознания того, что помогает Изра­илю в борьбе с его врагами. И, наконец, в третьих, Поллард компенсирую свой глубинный комплекс неполноценности, ощущал себя причастным к кругу немногих избранных (в данном случае - высшее руководство Израиля), причем специалисты “Лакама” на конспиративных встречах всячески подчеркивали то, что информация исходящая от него незамедлительно докладывается на самый верх пирамиды власти. Понятно, что материальное стимулирование должно иметь место, но информатор, работающий только за деньги — ненадежен, так как легко может стать “двойником”, оказывая “дополнительные” услуги тому, кто заплатит больше, чем вы. В случае, если получение информации невозможно без откровенной материальной основы, то психологически очень важно — сразу дать деньги и разрешить их тратить. Нельзя покупать человека теоретически. “Нашему” человеку необходимо не только увидеть деньги живьем, но и пощупать, понюхать и прикинуть, как их можно потратить. “Нашему” человеку гораздо проще расстаться с самой крупной, но неосязаемой суммой, чем с самой маленькой, но удерживаемой им в руках. Как известно самый лучший способ расположить к себе человека, особенно зажатого в тиски нужды, это не тратя лишних слов, решить его материальные проблемы. Но есть и еще одно простое, но, к сожалению, не всегда четко осознаваемое правило — не стоит грубо совать человеку деньги, даже если он сильно в них нуждается. Материальный аспект сотрудничества может расшифровываться весьма неоднозначно: дополнительный заработок, коммерция, оказание разовой услуги для приобретения крупной вещи, оплата медицинских расходов, связанных с тяжелой болезнью, бесплатный вояж за границу, финансирование предпринимательской деятельности. Так например, в практике КГБ СССР тех, кто отказывался брать деньги, поощряли разнообразными подарками. Это могли быть шахматы, набор столярных инструментов, фотоаппарат, - тот есть то, чем че­ловек увлекался. Уже упоминавшийся С. Алмазов в своей книге приводит следующую историю: “Однажды один из агентов дал мне очень серьезную информацию, реализация которой предотвратила утечку за рубеж совершенно секрет­ных сведений. В то же время я прекрасно знал, что агент кате­горически откажется от материального вознагражде­ния. Благо, что уже изучил его пристрастия и понял, чем можно отблагодарить человека: он страстно увле­кался домашними заготовками. А тогда страшней­шим дефицитом являлись крышки для консервиро­вания. Что, если попробовать поискать их? Сам не справился, пришлось поднять на ноги друзей из ОБХСС: выручайте, не для себя лично надо, для дела - и, в конце концов, принес ему полный чемо­дан крышек”. Как уже говорилось выше, не стоит придавать главенствующего содержания материальному стимулированию, но показывать свое внимание небольшими подарками или торжественным обедом в честь знаменательных для этого человека дат и событий просто необходимо. Большинству людей, прежде всего, дорого внимание к своей персоне, а не цена полученного подарка. Каждого человека, в первую очередь, больше всего волнуют его собственные проблемы, а в повседневной жизни каждый человек страдает больше всего от того, что его никто не слушает. Самая большая проблема для большинства людей — найти себе тактичного и внимательного слушателя. Главное в искусстве привлечения к сотрудничеству - это умение внимательно, не перебивая, слушать своего собеседника, и если у объекта есть желание, корректно и с уважением обсудить волнующую его тему. Ни­когда не стоит задавать прямых вопросов, бе­седу надо стараться построить таким образом, чтобы она выглядела, как обмен мнениями между двумя равноправными и уважающими друг друга людьми, стремящимися общими усилиями разобраться в интересующей их проблеме и найти ей взаимовыгодное решение. При этом делать это нужно по возможности деликатно, не ущемляя человеческого достоинства ДП и не напоминая ему, что отныне он находится в полной зависи­мости от курирующего его оперативника и подразделения безопасности, которое тот представляет. Искреннее уважение к доверительному помощнику, даже если он того не очень заслуживает, залог его длительной и продуктивной работы. Без такого уважения, без учета возможнос­тей и интересов самого информатора ничего хорошего из сотрудниче­ства с ним не получится... Кстати, еще об одном очень важном моменте. Откровенная демонстрация расовых предрассудков, пренебрежения к политическим взглядам источника или приверженности его той или иной религиозной конфессии - показатель полной профессиональной непригодности. Хороший агентурист в силу своих служебных обязанностей просто обязан быть убежденным "интер­националистом". Все это в совокупности и дает формулу успешной работы с источниками информации. Если информатор в данный момент сообщает вам сведения, не представляющие для Вас интереса, его все равно необходимо выслушать с выражением крайней заинтересованности на лице и сердечно поблагодарить после встречи за полученные ценные сведения. Однако следует помнить, что неумение тактично вывести собеседника из длительного безрезультатного монолога - показатель низкой профессиональной квалификации самого оперативника. В советские времена встречалось немало больших начальников присланных “на укрепление” органов по партнабору, которые до самой пенсии так и не понимали сути агентурной работы. К примеру, один такой идиот решил собрать весь негласный аппарат на производственное совещание - ему, видите ли, захотелось по­беседовать со всеми сразу по душам. Другой, одержи­мый благими намерениями, решил поощрить всех информаторов одинаковыми костюмами, чтобы, значит, каждый из них был в форме. В этой связи вспоминается эпизод из книги В.Кирпиченко “Записки разведчика”: в одной африканской стране социалистической ориентации советник по безопасности из СССР был приглашен на парад по поводу местного Для независимости. После прохождения колонн армии, полиции и сотрудников местной службы безопасности, явно не в ногу прошла непонятная толпа разномастно одетых людей. Когда советник поинтересовался кто же это такие, то ему с гордостью сообщили, что это мол, наши лучшие секретные агенты. Для обеспечения безопасности доверительных помощников встречи с ними рекомендуется проводить на конспиративных или явочных квартирах (адреса по которым оперативник может встретиться с информатором для откровенного разговора, на оперативном жаргоне именуемые "кукушкой"). Данная квартира может пустовать, в ней могут проживать люди, которые по условному сигналу безоговорочно предоставят помещение так, что бы никто не мог зафиксировать момент встречи оперативника с нужным ему человеком. Неплохим вариантом конспиративной квартиры может быть офис "левой" фирмы, расположенный таким образом что бы входящего или выходящего агента трудно было идентифицировать в общей массе посетителей. На встречу с ДП, (если это не моментальная передача информации из-рук в руки) нужно приходить за пять-десять минут, дабы осмотреться и адаптироваться к окружающей обстановке. Естественно, что источники нужно беречь и физически, и психологически, и эмоционально. Но ни при каких обстоятельствах отношения с ДП не должен становиться слишком близкими, так как в этом случае возникает своеобразная эмоциональная зависимость. И тот, кто нарушает это “золотое” правило, расплачивается по прейскуранту в полном объеме. Особенно, если в роли доверительного помощника выступает женщина. Интимные отношения с агентессой могут себе позволить только последние идиоты. При работе со “слабым” полом следует учитывать еще одну особенность — большинство женщин способны на абсолютно нелогичный, глупый, необъяснимый поступок, продиктованный исключительно какими-нибудь сиюминутными эмоциями, и что самое неприятное, никто не может предсказать, когда именно эти эмоции возникнут, — даже сама женщина. Бывший комен­дант штаба французскойармии Эмил Массар в своей книге “Шпионы и шпионки в Париже”, изданной в 1936 году в Париже писал по этому поводу: “Англичане также ввели принцип: не пользоваться услугами ни сомнительных субъектов, ни женщин. Рано или по­здно, говорили они, те и другие проявят слабость. Женщины к тому же отличаются недостатком тер­пения и отсутствием твердости. Кроме того, жен­щина не умеет хранить тайны, и сердце ее часто подчиняет себе мозг... Они не способны... предать друга или любовника”. Я не призываю отказываться от услуг доверительных помощников женского пола, но без тщательного учета особенностей женской психологии, информационно-поисковая работа чревата различными осложнениями. Ведь особенности в женской и мужской логике поступков обусловлены прежде всего нашей физиологией. У большинства женщинэмоциональный тип мышления, склонный к интуиции и различным “озарениям”, у мужчин же - рациональный, склонный более к формальной логике. Работа с прекрасным полом должна строится на установлении уважительных отношений, основанных не столько на материальной основе, сколько моральном соучастии.Ведь как правило, именно среди женщин чаще встречаются те, у кого по каким-то причинам не сложилась личная жизнь. Но если вы будете уважать достоинство доверительного помощника, ви­деть в ней человека, поддерживатьсоветом и соучастием, трудно найти более ценный источник информации. А теперь давайте поговорим о вещах, которые вам обязательно придется использовать в практике информационно-поисковой работы, это так называемые человеческие комплексы. Если говорить строгим медицинским языком, то, что в быту подразумевается под комплексом, на самом деле — невроз. А неврозы есть почти у всех. Все комплексы, которые есть у человека, формируются до 5-летнего возраста, когда ребенок растет как личность. У нас принято воспитывать, главным образом, по принципу запретов и условий. “Если ты будешь делать это, я сделаю это”, “Если не будешь слушаться, я тебя любить не буду”. Ребенок вырастает с подсознательным ощущением, что любить можно только “за что-то”. И человек всю жизнь подсознательно подавляет свою личность, стремясь стать “таким”, чтобы его любили, носит маску. Но рано или поздно это может привести к невротическому комплексу, антисоциальному поведению, озлобленности или депрессии… Это компенсаторные реакции организма, чтобы “удержаться на плаву”. Комплекс неполноценности, например, возникает, по Адлеру, у любого ребенка, так как тот мал, неумел, слаб и полностью зависит от своих родителей. Под внешней раскованностью, подчеркнутой сексуальностью очень часто скрывается компенсация внутренней скованности, зажатости подавленного женского естества. Полное отсутствие комплексов — это тоже комплекс, только более сложный “комплекс полноценности”. То, что ранее называли манией величия. Человек, который демонстрирует, что он — самый лучший, умный, сильный, красивый, удачливый и т.д., как правило, — компенсирует таким образом свое глубинное чувство неполноценности. Тот, кто действительно уверен в себе, не нуждается в том, чтобы ежеминутно доказывать это. Очень часто встречаются люди, идущие на сотрудничество от чувства одиночества, от желания осознать свою нужность, хотя бы кому-нибудь, даже таким “специфическим” способом. Для такого человека курирующий его оперативник обычно становится самым близким человеком. Ситуация, когда человек находится в контакте с оперработником, сама по себе невротическая. К тому же невротик автоматически вырабатывает в себе невротическое отношение ко всем значащим для него личностям. ДП начинает рассказывать оперативнику про себя ВСЕ подряд без утайки, в этом и состоит основное сходство оперативника и психоаналитика. Такого рода отношения становятся очень значимы. Приобретая искреннего слушателя, ДП приобретает еще один невроз. Риск тут, кстати, не так уж и велик, прибавление ко многим неврозам еще одного уже ни на что существенно не влияет. Особенно это характерно для женщин. В повседневном общении невротика весьма просто выявить по излишнему на­пряжению на лице, которое при глубокой депрессии объекта пре­вращает его в неподвижную, чаще всего страдальческую маску, на которой не отражаются никакие чувства. В первую очередь это связано соспазмами мимических мышц, которые сам объект не всегда ощущает. Эта своеобразная маска еще больше отгораживает невротика от окружающих и значительно затрудняет его общение. Существуют три типа привязанности — безопасностные, избегающие и тревожные. Человек с безопасностным типом привязанности даже в самых острых ситуациях не осложнен внутренними проблемами и терзаниями. Он не лишен дара переживать, он скорее в недоумении подумает о том: тот, кто перестал с ним общаться — “сошел с ума”, чем будет сходить с ума сам. Тип привязанности формируется в раннем детстве и зависит от того, как мать относилась к своему ребенку — бежала ли к нему по первому зову (без­опасный тип), жестко воспитывала (ребенок вырастает “избегателем”), оставляла в неуверенности в материнском чувстве и отзывчивости (тревожный тип). Люди с тревожным типом привязанности не уверенны в себе. Для них мерило собственных возможностей и перспектив — не достоинства их личности, а отношение к ним окружающих. По американским данным, тревожных людей — 25%, “избегателей” — 19%. Но это их статистика. В нашей стране людей с тревожным типом значительно больше, что и дает большие оперативные возможности. Смотри также на "Агентуре": "Агентурный метод в борьбе с преступностью в зарубежных странах" (Сборник "Выступления в рамках "круглого стола" "Организованная преступность-2" 1993)

Думали попробовать, mba дает шанс бизнес школа